Из книги "Ковчег", 1998
Стихотворения и поэмы
1989
* * *
Светлый камень в прозрачной воде -
даже капелька не замутилась.
Говорю: «Никогда и нигде
не случалось того, что случилось».
Говорю: «Никого и никак
не порочь даже тенью насмешки.
Всё, что в нашей природе не так, -
вероятно, процесса издержки».
Ничего не взойдёт на крови,
ничего у страны не осталось...
Только самая-самая малость -
отзвук Слова предвечной любви.
* * *
А там - вороньей шубою
На вешалке висеть...
Мандельштам
Укачивай, Мукачево,
зелёный и уютный.
По всем счетам оплачено
и плачем, и валютой.
Под камнем спят воители.
Как стёкла в прочных рамах,
три веры во Спасителя
хранятся в здешних храмах.
Но между строк заученных
стоят передо мною
тела людей, умученных
за городской стеною.
Я спрашивал свидетелей -
и умников, и мудрых.
Я спрашивал в обители
монашек изумрудных.
Залётному ли ворону
искать, скитаясь, места
по пряничному городу
мадьярского замеса?
Укачивай, Мукачево,
любовь мою и муку.
Вся жизнь переиначена
под вечную разлуку.
Они молчали скованно,
кивали да мигали.
И души в Лету сонную
по капельке стекали.
* * *
Пускай гремят победные литавры -
но прошлому иным уже не быть.
Снуют эпохи, и уходят мавры,
и сохнут лавры на челе убийц.
В глухом быту конической системы
идеи проглядели идеал.
Прекрасен жребий - оставаться с теми,
кого никто и никуда не звал,
однажды выйти из развалин гетто
в забытую и вымершую степь,
где всё пространство солнцем не согрето,
где только Слово и тяжёлый хлеб;
нет ничего на свете одиноче...
Но, если есть порядок мировой,
возникнет знак из груды многоточий
и станет почвой - чёрной и живой.
Памяти Мандельштама
Ты любил этот город,
как любит ребёнок соломку...
или головоломку -
почти бескорыстно любил.
Мыльные пузыри зацветают под небом негромко
и летят изо всех мыльных сил
в золотистую глушь тополя...
Годы всё это слопали.
На здоровье!
Этот город был самым прозрачным, и в нас
восходили грунтовые воды свободы.
И достоинства царские крылья - но не напоказ! -
поднимала отверженная порода.
А потом кто-то крылья таинственный взял да и скомкал...
Может, шутки заради, а может - заради корысти...
Потому-то и солнце горит над тобой, как солонка,
и горьки все пути, горячи и бесплодно гористы.
Затевалась беда.
И наш город сиял пузырём
п о м а н д а т у д о л г а.
Ведь кровавых кореньев гряда
засевалась всерьёз и надолго.
Но пока мы живём -
как замерший гром
средь ясного неба.
* * *
Это наша страна
или то, что мы с ней сотворили.
Если головы нам задурили -
это наша вина.
Время новых страстей
наступает в безумном безлюдье.
И не кормят детей
пустотелые женские груди.
А не так было встарь.
Были дни, как молочные пенки...
Кто ответит за школьный букварь?
За уроки и переменки?
* * *
Я сегодня один. Мне исполнилась тысяча лет.
Среди пепельных льдин затерялся последний мой след.
Океана трава за непройденным детским порогом.
Кто-то шепчет едва: «Не печалься, ступай себе с Богом...»
На дворе ночь цветёт. На столе увядает свеча.
Все культуры не в счёт. Остаётся ещё «не печа-
луйся больше, ступай себе с Богом...»
Бестолковец на троне
исходит божественным слогом
и достоинства лжи не уронит.
А затюканный шарик
в пространстве качается зыбко.
И безумный духарик
на шарике ёжится зябко:
«Смилуйся, государыня рыбка...» -
и свистит на ветру его шапка.
* * *
Как на дно опускается камень -
так и мы углубились в усталость.
Разошлось, разлетелось кругами,
что когда-то душой называлось.
Я любил красный диск над Москвою,
в сырость сумерки сторожевые.
Ремесло своё голосовое
возвращаю на память России.
В этом самом замкнувшемся круге
мы познали горчайшие глуби.
Но пока ещё тянутся руки
пожалеть хоть кого, приголубить...
Расставанье нам как оправданье -
ни хвалы, ни хулы, ни ответа.
Не “прощай” говорю – “до свиданья”.
До светанья. До скорого света.
* * *
Но прежде, чем исчезнуть, кануть,
в последний раз ещё вернусь
хотя бы из-за тучи глянуть...
И вот кружу, как дикий гусь,
над бедной родиной моей,
где был я “нелюдью нездешней”,
когда она во тьме кромешной
кричала голосом людей.
Мне людям нечего сказать,
поскольку поделиться нечем.
И всё-таки родным наречьем
сошла на душу благодать.
Три зёрнышка растут в земле -
надежда, боль и откровенье.
Когда соединятся звенья,
мы дом построим на земле.
